Форум » Фанфикшн » Такая любовь... » Ответить
Такая любовь...
Донна Роза: Этот фик - сиквел к "Прикосновению" Pale Fire. Само "Прикосновение" смотреть здесь: http://ainokusabi.ruslash.net/fanfiction/touch.html Пэйринг: Катце/ОМП. Рейтинг: R. Примечание: автор не знал, куда деваться от своей сентиментальности. Полагаю, это только первая часть. Значит, будет и окончание. Предупреждение: ООС, альтернативный вариант, поскольку автор оригинала видит развитие событий по-другому.
Ответов - 74, стр:
1 2 3 4 All
Донна Роза: Хлопнула, закрываясь, дверца аэромобиля. Послышались негромкие голоса – вышедший из машины человек отдавал распоряжения механику из гаража клиники, а тот почтительно отвечал. Он почти подобострастно смотрел на двухметрового атлета в элегантном чёрном пальто и с гривой волос цвета бледного золота, спускавшейся до самой талии. Блондин чуть наклонил голову, заканчивая разговор, механик сел в аэромобиль, и машина с едва слышным гулом унеслась к гаражам. Лерой Кано приехал в клинику на вечернее дежурство. * Он размашистым шагом проследовал к себе в кабинет, отметив краем глаза двух сидящих в приёмной молодых людей, одетых в одинаковые, как у близнецов, куртки и брюки – немного не по сезону. Пришли наниматься на работу? Нет, не похоже. В них было что-то неуловимо знакомое, заставившее Кано на мгновение остановиться м задумчиво свести брови. Секретарша, поднявшись из-за своей стойки, уже открыла было рот, чтобы приветствовать шефа. В этот момент дверь приёмной открылась. Появился ещё один гость. Боковым зрением Кано увидел вспышку красно-каштанового – и на мгновение замер, прежде чем повернуться к вошедшему. – Доктор Кано, – подала, наконец, голос секретарша. – Эти господа ждут вас уже около двух часов. Я пыталась связаться с вами, но… – Да, – излишне громко и резко ответил он, - я отключил комм. Здравствуй, – это уже относилось к третьему из гостей. – Я не ожидал тебя увидеть… … так скоро… … Какими судьбами? – Бэйнс погорел. Катце, как всегда, перешёл прямо к делу, не тратя времени на приветствия. – Идиот вообразил себя неуловимым наркокурьером. Как ты только умудряешься связываться с такими авантюристами? – Ну, с одним таким авантюристом я умудрился связаться два года назад, - Кано порадовался, что голос звучит ровно и где-то даже весело. – Не могу сказать, что выбор оказался плох. Золотисто-карие глаза недобро вспыхнули. – Да уж… От более пространного комментария Катце воздержался. – Так что там с Бэйнсом? – Я же говорю, погорел на наркотиках. Его сцапали на Данаэ… аккурат когда он собирался отчаливать на Терру с твоим заказом. Дилер мотнул головой в сторону сидящих парней. Кано легонько хлопнул себя ладонью по лбу: – Мать наша Юпитер! Фурнитуры! Он испытующе посмотрел на Катце: – А ты каким боком оказался здесь замешан? – А меня угораздило очутиться на Данаэ по делам как раз в тот момент, когда Бэйнс ещё не попал в лапы тамошней полиции. Пара фраз в терминале космопорта, то, сё – а через два часа он звонит мне уже из полицейского управления и слёзно умоляет доставить этих ребят заказчику. Я подумал: почему бы не повидать старого знакомого? Кано снова взглянул на двух «посетителей». Конечно, они показались ему знакомыми. Ещё бы! Вышколенных фурнитуров можно узнать за версту, даже если они сидят и молчат. Одинаково симпатичные и неприметные лица, одинаковые спокойные позы… – Я рад. Фраза получилась излишне эмоциональной, но он действительно был рад – привычки, усвоенные на Амои, никуда не делись, а худший из фурнитуров всё равно превзойдёт лучшего из наёмных слуг. А ещё он был рад видеть Катце… хотя сам Катце эту радость, похоже, не разделял. – Как долго ты собираешься здесь пробыть? – негромко спросил блонди Лерой Кано монгрела Катце Райтхэна. – Я рассчитывал улететь сегодня вечером. Взгляд удлинённых карих глаз был колючим. Кано отвернулся и прикусил губу. – Поужинаешь со мной перед отлётом? Я передам дежурство своему заместителю - в конце концов, нужно же отвезти фурнитуров ко мне и показать им новое место работы. Катце слушал его, покачиваясь с пятки на носок. Потом спросил: – Скажи, в гостинице при твоей клинике есть свободные места? Я, честно говоря, устал, как собака, так что отлёт мне придётся отложить до завтра. – Ты можешь переночевать у меня, - спокойно проговорил Кано. – Вот что. Я помогу тебе устроить ребят на новом месте, потом мы можем поужинать в каком-нибудь ресторанчике и распрощаемся. Согласен? Как этот проклятый монгрел умудряется вечно выворачивать ситуацию в свою пользу? – Согласен, - кивнул блонди. – Клэр, - обратился он к секретарше, - вызовите доктора Симмонса. Я попрошу его подменить меня на сегодняшнем дежурстве…
Донна Роза: * Кано не ожидал, что посещение ресторана окажется таким тяжким испытанием. Сам он давно уже привык к восхищённым и завистливым взглядам, всегда сопровождавшим его в людных местах. Лерой Кано был блонди. Не больше и не меньше. Внешность прилагалась к интеллекту, состояние - к тому и другому. Человек, позволивший ему сберечь состояние, сидел напротив, тоже привлекал к себе внимание, и Кано это нервировало. Легко можно было представить, как они смотрятся со стороны – длинноволосый широкоплечий блондин с идеально правильными чертами лица и поджарый рыжий парень, красивый, как экзотическое растение. О да, знали бы вы, на какой экзотической почве мы оба выросли… Внезапно Кано ощутил острую тоску по Амои – бесплодной планете без природных ресурсов… анахронизму, как отзывались тут о её государственном устройстве. Это не было тоской человека по родине. Это было, скорее, тоской детали по механизму, из которого она выпала. Нас создали, чтобы мы служили. Юпитер создала нас, чтобы мы служили Амои. Я больше не служу Амои. Зачем я тогда нужен? Он снова посмотрел на монгрела, встретил прямой взгляд миндалевидных глаз цвета хереса. Хорошее вино, Катце, между прочим, рекомендую, если снова окажешься на Терре… Ты так и не простил меня, не на кого не похожий ред, я знаю. То, что ты сидишь сейчас тут – ещё одна маленькая месть блонди, который когда-то позволил себе… лишнее. Оркестр заиграл мелодию популярной в этом сезоне песни о любви. Кано стиснул зубы, прекрасно представляя, что последует за этим. Нет, ему нравилось танцевать. Пластичность и грация партнёрш, а также собственное, потихоньку обретаемое мастерство грели его душу эстета. Но видеть Катце в объятиях одной из этих причёсанных, раскрашенных, модно одетых гарпий…. Лерой Кано не любил женщин. Как и следовало ожидать, их столик сразу же был атакован. Яркая брюнетка в платье цвета вечернего неба просто схватила Катце за руку и утянула вглубь танцующей толпы. Кано успел увидеть азартную кривую усмешку на лице монгрела, но ему самому как раз что-то мурлыкнули на ухо – видимо, это было приглашение, – а спустя секунду он уже обнимал талию одной из многочисленных подруг Марго Кэссье. Успевшие первыми счастливицы получили свою долю завистливых взглядов. – Лерой, вы замечательно танцуете! Жаль только, что делаете это нечасто, - голос белокурой партнёрши был низким, чувственным, с лёгкой хрипотцой. Надо отдать должное Марго, её подруги так же красивы, как она сама, раскованны, умны… и невыносимо надоедливы. Кано улыбнулся ей и снова посмотрел в ту сторону, где виднелась тёмно-рыжая голова Катце. Черноволосая уже просто висела на нём, крепко обняв за шею. Чёртова шлюха… Танец превратился в пытку. Пришлось призвать на помощь всю имевшуюся в наличии выдержку, надеть на лицо железобетонную улыбку и положиться на двигательную память. Слава Юпитер, ни один из трёх компонентов его не подвёл: подруга Марго Кэссье просто сияла, когда он проводил её к столику и поцеловал руку. А вот вернувшийся Катце был мрачен. – Что случилось? – Ничего… Он налил себе вина, выпил, налил снова. – Не обижайся, Кано, я хочу уйти. – Не на что обижаться – я тоже хочу уйти. Знакомая кривая усмешка – на этот раз горькая и злая: – Тогда пошли. Подбросишь до гостиницы? – Не вопрос…
Донна Роза: * – И всё-таки – что случилось? Кано чуть повернул голову в сторону Катце, сидевшего на переднем сиденье, и до него донёсся запах вина с примесью лёгкого аромата женских духов. Монгрел ничего не ответил, откинул голову назад и прикрыл глаза. Кано как будто что-то дёргало за язык. – Попробую угадать. Южанка, с которой ты танцевал, пригласила тебя к себе, так? Молчание. – Тебе не захотелось её разочаровывать, и ты предпочёл свалить, так? – Твой словарный запас, блонди, очень пополнился с тех пор, как ты обосновался на Терре, - не открывая глаз, ответил Катце. Чуткое ухо Кано отметило, что язык пассажира немного заплетается. – Вот почему я ненавижу летать на другие планеты, - горько пробормотал рыжий. – Там особенно остро понимаешь, чего лишён… чтобы чёртовым блонди и их чёртовым пэтам было удобно… завтра же… завтра же улечу… – Улетишь, улетишь, - обращаясь скорее к самому себе, тихо произнёс Кано. Внизу мелькали огни города, потом они исчезли – начался лес. Кано покосился на пассажира, проверяя его реакцию. Катце, похоже, задремал. Интересно, сколько ты за свою жизнь выпил стаута? Полагаю, немало – и смотри, как тебя развезло с нескольких бокалов хорошего вина… Хотя, наверное, дело тут не только в вине… Один из фурнитуров - кажется, Оливер, - подошёл к хозяйской машине, чтобы отогнать её в гараж. Он нисколько не удивился тому, что господин Кано вытаскивает с пассажирского сиденья не подающего признаков жизни монгрела, легко поднимает на руки и уносит в дом. В конце концов, это же Терра.
Донна Роза: * Катце проснулся с тупой головной болью. Во рту было сухо, как в пустыне. Он провёл непослушным языком по шершавым, словно наждак, губам. Налицо были все признаки похмелья. Мать моя Юпитер, где меня угораздило так нарезаться? Он оглядел незнакомую комнату – просторную, выдержанную в осенних тонах, умеренно тёмную из-за неплотно прикрытых штор. Обстановка богатая… не кричащая… совершенно не гостиничная. Где я вообще? Его взгляд упал на небольшую голокартину, висящую на противоположной стене. Песчано-жёлтый шар планеты, два её спутника, чернота космоса с россыпью звёзд. Не понадобилось много времени, чтобы узнать Амои с двумя лунами. Кано… Вчерашний вечер понемногу выплывал из тумана. Прилёт… ожидание… фурнитуры… Кано… ресторан… вино… танцы… Катце скрипнул зубами. Перед глазами снова встала черноволосая женщина с кожей цвета мёда. «Я – Долорес… Катце – какое необычное имя… Вы всегда так сдержанны?.. У вас очень интересный оттенок волос…» От запаха её духов кружилась голова, прикосновения были лёгкими – вначале, а потом она, уже не стесняясь, прижалась к нему всем телом, и Катце запаниковал. «Расслабьтесь, я вас не съем, - со смехом сказала она. – Не хотите выпить кофе в уютной обстановке? Здесь слишком шумно…» Катце бессвязно бормотал что-то насчёт завтрашнего отлёта и видел, как в чёрных глазах растёт разочарование. «Жаль… Я не возразила бы против более близкого знакомства…» А он с облегчением думал: не заметила… или не поняла… пусть лучше она будет разочарована моим отлётом, чем фактом, что я не мужчина… Здесь так много женщин… Он невольно прижал руку к паху и прикрыл глаза. Две блестящие дорожки сбежали по щекам. Больше слёз не было. К реальности его вернуло напоминание о физиологических потребностях человеческого организма. Пришлось вставать. Ванная комната была воплощением удобства и рациональности… ну, и эстетического вкуса хозяина дома – сдержанность, изящество, умеренность. Катце жадно напился из-под крана, подумал – и полез в душ. Вернувшись в комнату и обнаружив там блонди, он не удивился. Тот ставил на прикроватный столик стакан с голубоватой жидкостью и обернулся на звук шагов. – Доброе утро. – Привет, - пробормотал Катце, держась рукой за голову – холодный душ не слишком-то помог. – Банальный сушняк, говоря языком наших санитаров, - Кано отошёл к окну и принялся раздвигать шторы. – Выпей это, полегчает. Действительно, полегчало почти сразу. Пять минут спустя рыжий недоверчиво потёр виски – боль куда-то ушла. Он поддёрнул пояс на банном халате и посмотрел на блонди. Спрашивать, каким образом оказался в его доме… … не в его постели – и то хорошо… … не хотелось. Одетый в джинсы и чёрную водолазку, тот выглядел как супермодель. И почему-то это супермодель исполняла работу обслуживающего персонала. – А где твои фурнитуры? – Делят обязанности, - Кано фыркнул. – Я подозревал, что воздух Терры оказывает разлагающее влияние на выходцев с Амои… но не думал, что это отразится на моих фурнитурах в первый же день. Хотя завтрак, насколько я понимаю, готов. Одевайся и спускайся в столовую. В последней фразе слышались знакомые повелительные нотки – блонди и на Терре оставался самим собой.
Донна Роза: * Катце вяло ковырялся в тарелке. Есть не хотелось совершенно. Он уже выпил две чашки кофе и собирался налить себе третью, когда Кано отвёл его руку от кофейника. – Хватит. Это не растворимая бурда, а «арабика». Сердце посадишь в два счёта. – Чего ты меня пасёшь? – взвился Катце. – Я не нуждаюсь в твоей опеке! Я не просил приволакивать меня сюда! На хрена ты мне сдался и на хрена я сдался тебе? Ты получил своих фурнитуров – и всё, отстань от меня… Он понемногу успокаивался. Наверное, смог бы успокоиться совсем, если бы не взгляд блонди – пристальный, тяжёлый, неуютный. – Зачем ты прилетел на Терру, Катце? – негромко спросил Кано. – Затем, что меня просили выполнить твой заказ, - сквозь зубы ответил рыжий. – Я уже говорил. – В жизни не поверю, что делец твоего масштаба не мог найти на Данаэ человека, способного сопроводить двух фурнитуров до Терры. Под взглядом блонди Катце выпрямился на стуле и сжал руки в кулаки, словно готовясь к драке. – Положим, мог. И что? – Может быть, ты просто… хотел увидеть… меня? Катце открыл было рот, чтобы возразить. И закрыл. Проклятый блонди угадал. Ты, Катце, действительно ухватился за возможность полететь на Терру, чтобы увидеть Лероя Кано. Хладнокровного, бесцеремонного ублюдка, способного воспользоваться твоей беспомощностью, способного пальцами одной руки раздробить тебе запястье. Единственного человека… … блонди… … во всей обитаемой Вселенной, которому ты небезразличен. Глаза блонди казались почти чёрными. Он протянул руку и погладил Катце по щеке. Это было… это было неправильно. Это было невозможно. Этого вообще не должно было быть! Катце вскочил, опрокидывая стул. Лерой Кано поднялся следом. Кажется, он и не совершал никаких движений, он просто оказался рядом. А рыжий просто оказался в его руках. А из них оказалось не вырваться. Они целовались, самозабвенно, жадно, чуть ли не до крови, мешая вкус кофе со вкусом апельсинового сока, который пил Кано. Катце запустил обе руки в шевелюру блонди, не веря, что может вот так тянуть, перебирать, наматывать на пальцы эти великолепные волосы, а их обладатель только встряхивает головой и изредка шипит от слишком резких движений. В какой-то момент рыжий почувствовал, что ноги отрываются от пола. Кано подхватил его на руки, словно ребёнка, и понёс наверх. Чёртов блонди… он даже не спросил, хочу ли я… а чего ему спрашивать… с человеком, которого не хотят, так не целуются… А потом мысли Катце просто отключились, и он стал воспринимать мир одним лишь телом.
Донна Роза: * Насмешливый взгляд длинных раскосых глаз, смугловатая кожа, неистребимый запах табака… Только глаза намного темнее, волосы чёрные, рост поменьше. И сам обладатель этих глаз – обычный метис и уроженец Терры. А ещё – «мальчик по вызову», работающий в одном из закрытых клубов в окрестностях города. Лерой Кано не собирался афишировать свои пристрастия – кому охота терять клиентуру из-за распространённых в обществе предрассудков? Выходцев с Амои на Терре можно было по пальцам пересчитать, но о тамошних нравах и порядках ходили слухи один хлеще другого. Доктор Кано, как жена Цезаря, был выше подозрений, поскольку прихватил с родной планеты весьма ценный груз – собственные разработки в области медицины и биотехнологии. «Светиться» ему было не с руки, и первые несколько месяцев пребывания здесь он жил, как и положено дисциплинированному блонди, – работа, работа и работа с краткими перерывами на отдых. Постепенно понятие «отдых» расширилось, стало включать в себя новообретённых терранских знакомых, вечеринки, приёмы – и, как следствие, повышенный интерес прекрасного пола. Но Лерой Кано женщин не любил, мужчин, как выяснилось, тоже… … не считая… ну, не будем об этом говорить… … и вёл достаточно размеренную и спокойную жизнь, пока однажды ночью, просматривая сайты «для взрослых», не наткнулся на видеоизображение темноволосого парня с прищуренными глазами и сигаретой в зубах. Парень был не слишком-то похож на того, другого, но даже малой толики сходства хватило, чтобы блонди сорвался с места, набрал указанный код, проговорил по комму несколько минут – и спустя час сам впускал гостя в дом. Парня звали Родриго, и вблизи сходства оказалось ещё меньше. Кано испытал острое чувство разочарования, но метис был весёлым и непосредственным, он смеялся, показывая белые зубы, курил без перерыва, забывая про пепельницы, – а потом просто завалил растерявшегося блонди на диван и с жаром взялся посвящать его в таинства секса. Впрочем, самого Родриго тоже ожидала парочка сюрпризов – он ведь не имел ни малейшего представления о возможностях модифицированного человеческого организма. В результате к утру «наставник» не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, проспал до полудня и до вызванного такси добирался очень осторожно. Они стали встречаться регулярно, где-то раз в две недели. Эта спокойная необременительная связь устраивала Кано, и вообще он был благодарен Родриго за его жизнерадостный характер, за полученный опыт и за… да, за капельку сходства с тем, кто вряд ли появится на Терре. А теперь он держал своего монгрела в руках, и срывал с него одежду, и целовал его горячие губы – они больше не пахли табаком, наверное, рыжий и вправду бросил курить. Кано не помнил, как разделся сам, как они оказались в постели. Тело Катце по-прежнему было тонким и поджарым, с выступающими косточками ключиц и позвонков, с хорошо развитой для его типа сложения мускулатурой. Пальцы Кано безошибочно нашли ровные линии послеоперационных шрамов в паху, а потом блонди сполз вниз, чтобы ласкать своего монгрела губами и языком. В последний момент Катце попытался его оттолкнуть, и Кано вспомнил беспомощное «Не надо…», произнесённое в госпитале на Амои. Рёбра рыжего ходили ходуном, он уже и не всхлипывал, а негромко скулил, прижимая голову блонди к своему паху. Ничего, подожди немножко, мой упрямый монгрел, тебе будет очень хорошо… А потом блонди выпустил своего монгрела из объятий, с радостью услышав приглушённый протестующий возглас, оперся рукой о край постели, потянулся к прикроватной тумбочке. Нашаривая среди содержимого нужный тюбик, с мимолётной усмешкой подумал: «Спасибо, Родриго, малыш, что бы я сейчас без тебя делал!» Скользкие пальцы без труда проникли в горячее тело. Кано безошибочно нашёл предстательную железу, принялся ласкать монгрела изнутри. Другая рука блонди удерживала дёргающееся бедро Катце, не позволяя рыжему отстраниться. Впрочем, когда бледно-золотая шевелюра рассыпалась по простыне между разведёнными ногами монгрела, а горячий язык коснулся уретры, Катце позабыл про все попытки бунта. Он просто выгнулся дугой и закричал, насаживаясь на ласковые безжалостные пальцы. Всё его тело била дрожь, голова моталась по подушке, из-под плотно зажмуренных век текли слёзы. Как долго ты носил в себе свои неосуществимые желания, мой упрямый монгрел? Конечно, тебе сейчас страшно – ты дал им волю, и они просто затопили тебя. Не бойся, ничего плохого не будет, я контролирую ситуацию за нас обоих… Катце был таким узким… Кано пришлось добавить третий палец, чтобы хоть немного растянуть его. Пока что блонди успешно справлялся с собственным возбуждением, желая доставить удовольствие своему негаданному любовнику, но ведь раньше или позже он всё равно возьмёт Катце – при этом хотелось бы обойтись без травм. Несколько судорожных движений, протяжный вскрик… Блонди поднял голову. Катце лежал поверх смятых простыней, беспомощный, как подстреленная птица, голова бессильно откинута в сторону, глаза закрыты. Только тяжёлое, постепенно успокаивающееся дыхание говорило о том, что он жив. Кано поцеловал его в живот и прижался щекой к месту поцелуя. Спустя некоторое время блонди вытянулся рядом со своим монгрелом, обнял его, притянул к себе, успокаивающе поглаживая по спине. Когда Катце открыл глаза, взгляд у него был ошеломлённо-пустой. За окном набирал силу короткий зимний день. – Ты всё-таки добился своего, блонди… – Зови меня просто «Лерой», монгрел… Катце хотел что-то сказать, но блонди зажал ему рот поцелуем. Рыжий ответил – с неожиданным для обессилевшего человека жаром. – Мой ненасытный монгрел… Кано перекатился, оказавшись сверху. Снова были ласки, умелые, изощрённые, страстные, и Катце снова заходился от этих ласк, и горячие настойчивые пальцы растягивали, готовили его изнутри – но всё же, когда напряжённая плоть блонди вошла в него, он смог лишь конвульсивно стиснуть руками складки простыни. Шок лишил его даже возможности кричать. – Всё, всё, - шептал блонди ему в шею, - это сейчас пройдёт. Расслабься, обними меня. Но Катце никак не мог расцепить судорожно скомкавшие простыню пальцы, а Кано дрожащими руками гладил его дрожащее тело, шептал и шептал ласковые слова… а потом начал двигаться в нём с неотвратимостью океанского прибоя – и рыжий провалился в спасительное беспамятство…
Донна Роза: * Сквозь полусомкнутые ресницы просачивался слабый свет, время от времени затенявшийся смутным силуэтом. Нужно встать. Попытка повернуть голову увенчалась сомнительным успехом – возникло стойкое ощущение неудержимого падения по спирали. Тело было каким-то странно занемевшим. Где я и что со мной? Воспоминания приходили в виде фрагментов и никак не желали складываться в цельную картинку. Внезапно в голове как будто что-то щёлкнуло. Катце широко открыл глаза, резко сел в постели… вернее, попытался сесть – и тут же понял, что с этим лучше не торопиться. Во-первых, руки отказывались поддерживать торс в вертикальном положении, во-вторых, голова определённо перевешивала остальное тело и упорно тянула назад, в подушки. В-третьих… если где-то в памяти ещё зияли прорехи, то в высшей степени дискомфортные ощущения в области пятой точки заставили вспомнить всё, и очень быстро. По-кошачьи зашипев, рыжий упал обратно. Но первая попытка оценить обстановку всё же принесла определённый результат. Он по-прежнему находился в доме Лероя Кано, правда, не в спальне хозяина, а в гостевой, лежал в уже знакомой постели, одетый в мягкую трикотажную пижаму. На противоположной стене висело голографическое изображение Амои с обеими лунами, шторы были раздвинуты, и просторную комнату заливал свет, похожий на вечерний. А по комнате неслышно ходил фурнитур, занимаясь какими-то своими фурнитурскими делами. На низком столике около кровати стояла небольшая батарея из трёх мензурок с разноцветным содержимым, на блюдце лежало несколько белых капсул. Фурнитур обернулся на шум. – Добрый вечер, господин Райтхэн, - проговорил он, подходя к кровати и вежливо кланяясь. – Очень хорошо, что вы проснулись. Господин Лерой беспокоился, что вас придётся специально будить. – А… где, - Катце пришлось откашляться, - где он сам? – Господин Лерой ещё днём уехал в клинику. Он сказал, что вы нездоровы, что он сделал вам инъекцию снотворного, что, если вы к этому часу не проснетесь сами, вас нужно разбудить, а если не получится – вызвать его. Заботливый… – Вот это вы должны выпить сейчас… да, и проглотить одну капсулу… Хотите есть? Сколько же всякой дряни я принял по его милости? Ненавижу всю эту больничную бодягу! Просто анекдот – калечит он, лечит он же. Идеальный любовник – блонди-медик. Ха-ха… Похоже, лекарства отбили всякий аппетит, но слабость была такая, что Катце с трудом удержал в руках мензурку. А ведь я даже не позавтракал… О том, что было после завтрака, вспоминать не хотелось. – Да, поем, пожалуй… Только немного! – уточнил он в спину выходящему из комнаты фурнитуру. Нужно попробовать встать – сесть всё равно не получится. Наилучшим вариантом было бы свалить из этого роскошного дома до возвращения хозяина, и в нормальном состоянии Катце бы так и сделал. Мысль о встрече с Кано энтузиазма не вызывала. – слишком хорошо запомнился его голодный взгляд. Твою мать Юпитер, Катце, блонди на тебя запал. И запал, судя по всему, не на шутку. Но даже это было бы не смертельно, если бы ты сам не запал на него – того самого высокомерного ублюдка, который тебя на Амои человеком не считал, который… Да помню я всё прекрасно, оборвал он сам себя, давай только добавим, что он ещё и вырастил тебе новые лёгкие… а ведь ты пытался его убить, хоть и не по своей воле… Катце стиснул зубы, перекатился на живот, осторожно спустил ноги с кровати и, держась за спинку, умудрился принять вертикальное положение. Всё более настойчиво заявляла о себе необходимость посетить ту замечательную ванную комнату… Скорее всего, подействовало лекарство – походка получилась почти ровной. В ванной Катце задрал рукава пижамы и осмотрел локтевые сгибы – ну, конечно, одной инъекцией блонди не ограничился. Точек от уколов было, по меньшей мере, три. Похоже, он здорово испугался… Интересно, как Рики умудрился прожить с Ясоном почти четыре года? Мазохизм или суицидальные наклонности? Катце глубоко вздохнул и плеснул себе в лицо холодной водой… – Вы хорошо себя чувствуете, господин Райтхэн? – в голосе фурнитура (Дика, да, совсем вылетело из головы) слышались нотки паники. – Господин Лерой сказал, что вы слишком слабы и вам нужно помогать… – Справился, - буркнул Катце. – Где моя одежда? – Может быть, вы сначала поедите? – Поем – только принеси мне одежду. Есть рыжий не стал. Когда Дик принёс одежду, Катце стоял, неловко опираясь о стол. На лбу выступила испарина, губы сжались в тонкую линию. – Что там ещё твой хозяин оставил из лекарств?
Донна Роза: * В полусне он услышал негромкие голоса – баритону с повелительными интонациями отвечал заметно взволнованный тенор. Катце бросил убеждать себя в том, что спит, посмотрел на дверь – она была прикрыта неплотно. Голоса доносились из-за неё. Понять сути разговора он не успел, потому что собеседники замолчали. Потом дверь открылась, и в комнату вошёл блонди. Панели на стенах вспыхнули мягким золотистым светом. Судя по всему, пиджак и галстук Кано успел снять, оставшись в брюках и белой рубашке с двумя расстёгнутыми верхними пуговицами. Прохладная рука легла на лоб. – Как ты себя чувствуешь? – Для состязаний по вольной борьбе не гожусь, - съязвил Катце, мотнув головой. – И теперь пытаюсь придумать, каким образом добраться в космопорт, в Центр космической связи – у меня дела на Данаэ, знаешь ли… и с Амои неплохо бы пообщаться. – Попробуй сесть, - блонди не среагировал на яд в голосе рыжего. Катце попробовал. Как ни странно, теперь тело подчинялось намного лучше, и сидячее положение уже не грозило отправить в нокаут. Некоторое время Катце прислушивался к ощущениям, потом осторожно перевёл дух. – Жить буду. Кажется, блонди хотел помочь ему подняться. Рыжий сделал вид, что не заметил протянутой руки. Кано встал и направился к двери, бросив на ходу: – Вторая дверь налево – мой кабинет. С компьютера есть выход на Центр космической связи. Можешь воспользоваться. – Спятил! – обалдело проговорил Катце. – Это же сумасшедшие деньги! – А я вообще стал сумасшедшим, связавшись с тобой, - блонди даже не обернулся. – Что тогда про меня говорить, - тоскливо пробормотал рыжий. – Увидеться захотел… идиот… Что ты, что Минк – никакой разницы. Раздавите в лепёшку и не заметите. – Ты спал с Минком? – Кано развернулся на пороге. Катце оторопел – у блонди были совершенно белые губы, а сузившиеся голубые глаза стали похожи на лезвия ножей. – Ты что, спя…, - начал было монгрел, но не успел договорить, потому что Кано в три больших шага пересёк разделявшее их расстояние, схватил его за плечи и рывком поставил на ноги. Катце глухо вскрикнул – от прострелившей тело боли, от иррационального ужаса при виде разъярённого блонди. Он снова стал мальчишкой-фурнитуром, застигнутым на месте преступления. Железные руки стиснули его, не давая вздохнуть, сильные твёрдые пальцы впились в затылок. Если он меня ударит в таком состоянии, то просто убьёт… Катце зажмурился, ожидая чего угодно, – только не того, что блонди начнёт остервенело целовать его. Нежности и страсти тех, других поцелуев не было и в помине, только стремление утвердить свои права и… заставить забыть? Да он ревнует! Этот псих ревнует! Кано опрокинул его на постель, навалился всей тяжестью, в два счёта превратил верх пижамы в лоскутья и теперь самозабвенно оставлял засосы на шее и груди. Эрекция у него была такая, что… Катце заколотило. Если он срочно чего-нибудь не придумает, его постигнет участь пижамы. Он умудрился выдернуть одну руку из захвата, вцепился в светлые волосы блонди и с силой дёрнул назад. – Лерой, хватит! Собственное имя, яростно выкрикнутое рыжим, и боль от рывка подействовали на Кано, как ведро холодной воды. Он замер. Несколько мгновений взгляд голубых глаз был остекленевшим, потом на точёном лице появилось осмысленное выражение. Блонди ослабил хватку, приподнялся на локтях и сверху вниз посмотрел на задыхающегося монгрела. Золотистые волосы хлынули на подушки. – Катце… Катце, малыш, прости меня! Я не знаю, что на меня накатило… Катце, я люблю тебя! Юпитер, неужели ты думаешь, я обидел бы тебя?! Теперь уже трясло их обоих. – Лерой, - очень мягко проговорил Катце, стараясь артикулировать так, чтобы зубы не слишком стучали, - отпусти меня. Пожалуйста… Кано оттолкнулся от кровати и резко сел, со стоном закрыв лицо руками. Роскошная грива окутала его, словно шатёр. Катце осторожно подтянул колени к груди, перекатился на бок и встал, снова воспользовавшись услугами безотказной резной спинки. Он стянул с себя то, что четверть часа назад было верхом трикотажной пижамы, бросил живописную груду лоскутков на пол и медленной, осторожной походкой пошёл к двери. Ему нужно было связаться с Данаэ.
Донна Роза: * Лерой Кано отодвинул тарелку, кивком поблагодарил фурнитура и поднялся из-за стола. Ужинать пришлось одному – Катце так и не спустился. По приказанию хозяина Дик отнёс ему чашку травяного чая и тарелку с бутербродами и по возвращении доложил, что гость принялся за еду, не отрываясь от основной деятельности. Счёт за услуги связи придёт воистину космический, подумал блонди. На его лице появилась невесёлая усмешка. Какая ерунда! Подошёл к окну, какое-то время наблюдал за танцем снежинок. Было тоскливо и мерзко. Катце сидел наверху за компьютером, живой, тёплый – и недосягаемый. Кано помнил его распахнутые, полные желания глаза, его приоткрытые губы… тогда, когда они почти одновременно поднялись из-за стола. Но перед мысленным взором упорно стоял другой Катце – оцепеневший от ужаса, напряжённый, как струна. Он явно не понаслышке знал силу блонди; в конце концов, шрам на щеке говорит сам за себя. И этот шрам ему на память оставил Минк… Опять этот проклятый Минк… Кано сам не понимал, почему имя погибшего главы Синдиката приводит его в такую ярость. В конце концов, с Ясоном довелось общаться немного. Но от слов Катце внутри что-то словно сдетонировало. Картина, возникшая перед глазами, была невероятно яркой и детальной – худощавый смуглый ред, извивающийся под блонди… тонкие мускулистые руки обхватили сильную шею… волна платиновых волос упала на одно плечо, и на её фоне отчетливо видны два профиля. Резкий и нервный – Катце, чеканный – Ясона Минка. Блонди распластывает монгрела на тёмных шёлковых простынях, впечатывает себя в покорное, отзывчивое тело… Кано, словно наяву, слышал их стоны и тяжёлое дыхание. В его объятиях ты не терял сознание от болевого шока, а, Катце? И ему не требовалось приводить тебя в чувство? Хватит, сказал он сам себе. Такие мысли сведут с ума. Лерой Кано, тебя корёжит от одной мысли, что твой монгрел мог быть с кем-то ещё, да? Ты боишься, что он будет с кем-то ещё, потому что ты едва не убил его своей любовью? Да, я люблю его, хочу его - и боюсь его хотеть. Боюсь снова ощутить, как обмякает в моих руках бесчувственное тело… Но решение он в любом случае примет сам. Да. И самое ужасное, что я не сомневаюсь в том, какое решение он примет… Стараясь ступать бесшумно, Кано поднялся наверх, прошёл мимо гостевой – там было темно и тихо. Остановился у полуоткрытой двери кабинета. Катце, подогнув под себя одну ногу, сидел в офисном кресле. Пальцы с невероятной скоростью летали по клавиатуре. Рыжий по-прежнему оставался только в пижамных штанах, и Кано увидел, как он несколько раз зябко поёжился. Блонди с трудом преодолел желание подойти, обнять, согреть… Нет, малыш, только если ты сам захочешь… то есть никогда? Он поймал себя на том, что всё время хочет называть Катце ласковыми именами – «малыш», «котёнок», «рыжик» … И плевать, что «котёнок» был ростом с него и моложе всего на несколько лет. Когда он улетит, тебе, Лерой Кано, придётся, пожалуй, завести настоящего кота… чтобы было кого гладить и сажать к себе на колени… чтобы было с кем разговаривать… Он не стал включать свет в спальне, разделся, покидав вещи на пол, потом вспомнил, что забыл почистить зубы, долго плескался в ванной. Из зеркала на него смотрело бледное, строгое, до последней чёрточки совершенное лицо в обрамлении светлых волос. Под глазами были тени. Я не хочу любить. Любить слишком больно. Мать Юпитер, зачем вместе с мозгами ты дала мне ещё и сердце? Для детали механизма это самая ненужная вещь. Вышел из ванной. Подумал о том, что нужно достать пижаму. Махнул рукой и не стал возиться. Какая-то тёплая тяжесть мешала дышать. Кано приоткрыл глаза – Катце спал рядом, положив голову ему на плечо. Тонкая сильная рука обхватила грудь блонди, нога в трикотажной штанине удобно устроилась поверх его бедра. Замёрз, упрямый рыжий монгрел, рассеянно подумал Кано, пришёл погреться об тёплого и большого блонди. Умница… Он блаженно улыбнулся, прижался щекой к макушке рыжего, осторожно обнял обеими руками. – Я посмотрел тарифы, - сонно пробормотал Катце. – Деньги положил там, около монитора… – Иди ты со своими деньгами… – Блонди… ты дурак… – Знаю, монгрел… – Спим… – Спим…
Донна Роза: * Большие горячие руки гладят тело – нежно, настойчиво. Тёплые мягкие губы ласкают шею, язык дразнит мочку уха… Невозможно понять, сон это или явь, невозможно отделить одно от другого… – А-а-а… Это не восклицание, а глубокий блаженный вздох, благодарный ответ тела, которое истосковалось по ласке. Тело расслабляется под бережными прикосновениями, позволяя делать с собой всё – и этим пользуются, ещё как! Тело ещё не успело привыкнуть к тому, что его могут любить. – Люблю… малыш мой… самый сладкий… самый красивый… мой упрямец… Катце, всё ещё в полусне, обхватил руками шею блонди. Бормотание в самое ухо было тёплым и щекотным, невероятные, невозможные слова грели сильнее, чем большое мускулистое тело рядом. Эти слова в самом деле превратили его в ребёнка – не того запуганного, огрызающегося кересского щенка, а совсем другого – спокойного, умиротворённого, осознающего свою защищённость. Мне безопасно в кольце этих рук… Блонди перекатился на бок вместе с Катце, продолжая вылизывать его шею и ухо, горячие ладони по-прежнему гладили спину, одна скользнула вниз, под эластичный пояс пижамных штанов. Катце напрягся, вспомнив пережитую боль. – Нет-нет, не бойся, я хочу только приласкать тебя… И его действительно ласкали – в том же неспешном дурманящем ритме, держащем на границе сна и яви. Когда Катце в очередной раз почти проснулся, на нём уже ничего не было – он был обнажён, как и блонди, и прижимался к нему, и снова насаживался на умелые, дразнящие пальцы, забыв про все свои страхи. А блонди осторожно подтянул его вверх – или сам переместился ниже - и теперь играл с напряжёнными сосками, целуя и прикусывая их. Катце чувствовал горячее дыхание на своей груди, тёплые губы шевелились, произнося тёплые слова, которые он не мог разобрать, но всё равно понимал. Потом была вспышка наслаждения, и он снова бился, как птица в силке, в неумолимых нежных руках, пока, наконец, не затих, совершенно опустошённый. Блонди убаюкивал его, как маленького… … а у самого эрекция – ой-ёй-ёй… … и совершенно определённо собирался дать Катце поспать. – Тебе, наверное, на работу с утра…, – язык ворочается так же тяжело, как сонные мысли.– Не выспишься… – Пустяки… Ты когда планируешь покинуть Терру? – Я заказал место на послезавтра… то есть уже на завтра… – Я отвезу тебя в космопорт. – Я и сам в состоянии добраться… – Ну что ты вечно ощетиниваешься, как дикобраз? – Слушай, блонди… я спать хочу… а будешь придумывать прозвища – в глаз получишь… – Как я напугался… Спи уж… – Ладно… но больше… никаких… «малышей»… – Не дождёшься… Когда Катце проснулся, блонди рядом уже не было. Не блонди, внезапно поправил он сам себя. Лероя Кано. Просто Лероя. Моего любовника. Достукался, Катце? Что ты будешь делать теперь? Понятия не имею, ответила его философская половина. В любом случае, отлёт завтра. На Данаэ и Амои будет время подумать. А пока… пока мне просто хорошо.
Донна Роза: * Катце поблагодарил водителя такси и захлопнул дверцу. Машина сразу взмыла в воздух – ещё в пути был принят новый заказ. Высокий стройный мужчина в надвинутом на голову капюшоне, укрывшем его от поднявшейся метели, направился к зданию космопорта. По причине усиления гелиомагнитной активности дальняя связь то и дело прерывалась помехами, и всё же Катце успел договориться с тремя поставщиками, перевёл деньги на несколько нужных счетов, дал указания помощникам – словом, убедился, что всё идёт как положено. Сумма, которую пришлось выложить за несколько сеансов связи общей сложностью в полтора часа, заставила Катце скрипнуть зубами. Но всё же это было лучше, чем пользоваться компьютером Кано. Как выяснилось, деньги, оставленные рыжим на компьютерном столике, перекочевали обратно в бумажник. Катце не любил быть должным никому. А не быть должным конкретному блонди давно уже вошло в привычку – хотя, возможно, имело смысл провести ревизию своих привычек. Грузовые, торговые и пассажирские корабли взлетали и садились строго по расписанию. Катце ещё раз проверил свой заказ, оплатил стоимость проезда в эконом-классе и, выполнив неотложные дела, с чистой совестью отправился в город. Не меньше часа он бродил по заснеженному парку, пьяный от пахнущего хвоей и снегом ветра. Метель заставила его всего лишь плотнее натянуть капюшон тёплой куртки. Аборигены отсиживались по домам, в парке не было ни души, и поэтому странный парень мог позволить себе в минуты затишья ловить снежинки на язык. Он пообедал в небольшом уютном ресторанчике, а потом потратил пару часов, слоняясь по маленьким магазинчикам в старинной части города. И бродил бы, наверное, ещё столько же, если бы не засигналил комм. – Где ты? – спросил Кано. – Устроил себе маленькую экскурсию по историческим местам. – У меня сейчас закончилась деловая встреча. Через полчаса я могу тебя забрать. – Хорошо… … – Катце! Катце! Да подождите же! Рыжий вздрогнул при неожиданном оклике и обернулся. С противоположной стороны улицы ему махала рукой стройная смуглая женщина в шубке. Пропустив несколько наземных машин, он перебежал к ней. – Долорес? Здравствуйте, очень рад вас видеть! – А я полагала, вы улетели вчера… или позавчера… Катце, припомнив чушь, которую нёс тогда в ресторане, почувствовал, что краснеет. Благо, короткий зимний день подходил к концу, и начинало темнеть. – Задержался по делам. Улетаю завтра. – Какая жалость! Послушайте, загадочный пришелец с далёкой планеты, я всё-таки приглашаю вас выпить кофе. Тут есть замечательная старинная кофейня… В этот момент сверху раздался сигнал аэромобиля – Кано прибыл ровно через полчаса после разговора, как и обещал. Машина плавно опустилась на стоянку, и блонди выбрался наружу. Когда он подошёл к стоящим неподалёку Катце и Долорес, на его лице была вежливая улыбка. – Добрый вечер, сударыня. Здравствуй, Катце. Чёрные глаза Долорес широко раскрылись. – Я вас помню, вы тоже были в ресторане. Здравствуйте! Может быть, вы уговорите вашего друга выпить хорошего кофе тут неподалёку, и сами присоединитесь? Улыбка Кано просто излучала предупредительность. – Прошу меня простить, но мой друг завтра улетает, а у нас ещё не решены некоторые вопросы. – Да, - с облегчением подтвердил Катце. – Времени осталось немного. Лицо Долорес вытянулось: – Как печально… Но пообещайте мне, Катце, что позвоните, когда снова появитесь здесь. Вот вам номер моего комма. – Обязательно, - сказал рыжий, беря карточку с написанным от руки номером. – Поторопись, - негромко проговорил Кано. – Мы опаздываем… – И куда это мы опаздываем? – насмешливо осведомился Катце, когда машина поднялась в воздух. Карточку он всё ещё держал в руке. Не говоря ни слова, Кано взял её, открыл окно и выбросил кремовый прямоугольник наружу. – Блонди, что за дела? – Катце оторопел. Вместо ответа Кано метнул на него тяжёлый взгляд и прибавил скорость. … К дому они шли в полном молчании. Ужин тоже не прибавил веселья и проходил в гробовой тишине, нарушаемой только звяканьем посуды. А хуже всего было то, что Катце вспомнил об одном очень важном деле, для которого опять же требовалась космическая связь. «Плевать, - мрачно подумал он, - воспользуюсь компьютером, а деньги оставлю где-нибудь в ящике стола, чтобы сразу не найти. Не тащиться же снова в космопорт. Хотя… скоро я, пожалуй, дозрею и до космопорта». Он поблагодарил Оливера и первым выскочил из-за стола. Кано понимал, что сделал вопиющую глупость, но его начинало просто трясти при одном воспоминании о том, как эта красотка смотрела на Катце. Простите, сударыня, вам здесь всё равно ничего не обломилось бы. А ещё больше его трясло при воспоминании о том, как выглядел сам Катце – он казался таким уязвимо-юным, тонкое нервное лицо то краснело, то бледнело, длинные тёмные ресницы подрагивали, губы кривились в странной усмешке. Ты ведь с ней даже толком не знаком! Что она для тебя? Меньше чем ничего! Ни одна из них не стоит того, чтобы так обнажать душу. Зачем они тебе, Катце, ведь у тебя есть я! Ему захотелось немедленно подняться наверх, найти упрямого монгрела, как следует встряхнуть его, а потом обнять и зацеловать до беспамятства. Импульс был слишком силён. Блонди вскочил с дивана, на котором просидел всё время после ужина, и направился к лестнице. Катце был в кабинете. Судя по всему, опять подключился к дальней связи. – Да, - услышал Кано, - как скажешь… Голос собеседника был искажён помехами, но всё же узнаваем. А когда стал виден монитор, Кано почувствовал, что в груди сжимается тугая пружина ярости и ревности. С экрана смотрел Рауль Эм. Ничуть не изменился, красавчик. Что тебе нужно от моего монгрела? Что вам всем от него нужно? – Я буду ждать, - прошелестел тихий голос Рауля. – Значит, через три дня. Увидимся. Кано показалось, что тонко очерченных губ коснулась лёгкая улыбка. Рауль Эм улыбается? Улыбается монгрелу? Моему монгрелу?! – Увидимся, - со вздохом ответил Катце и отключил связь. Потом развернулся в кресле – и оказался лицом к лицу с Лероем Кано. Блонди наклонился и стиснул его руки чуть выше локтей. – Минк, Эм, эта баба… Ты что, взялся свести меня с ума? Удлинённые глаза Катце сузились. – Хватит маяться дурью, Лерой. Тебе, похоже, мало нервотрёпки в клинике, ты решил поискать острых ощущений? Отпусти меня! – Не отпущу, - процедил Кано. – И ты никуда не улетишь. Минк умер, и мир его праху. Но Эму я тебя не отдам. – У тебя крыша едет, блонди. Покажись психотерапевту. А ещё лучше – женись. На красивой бабе с несколькими детьми. Тогда тебе будет кого опекать. У тебя, в отличие от меня, с этим проблем не возникнет. Катце решительно сбросил руки Кано, поднялся и вышел из кабинета. Блонди остался стоять над опустевшим креслом, вцепившись в подлокотники.
Донна Роза: * Катце сидел на кровати в гостевой, уперевшись локтями в колени и обхватив руками голову. Нужно было обдумать сложившуюся ситуацию. Ситуация отказывалась обдумываться наотрез. Катце просто не знал, как себя вести со свихнувшимся от ревности блонди. Ну почему не было билетов на какой-нибудь из сегодняшних рейсов?! Сейчас он уже находился бы на борту корабля, летящего на Данаэ. Торопливое, ни к чему не обязывающее прощание под куполом космопорта, «удачи», «счастливо оставаться», «прощай»… Возможно, он решился бы обнять блонди и коротко поцеловать в щёку… Впервые за целый год захотелось курить. Катце пошарил в карманах джинсов и извлёк из одного остаток лакричного леденца с прилипшей к нему обёрткой, меланхолично развернул, сунул в рот. Леденец принялся исправно выполнять свою миссию – отвлекать от мыслей о табаке. Зато мысли о блонди закрутились с удвоенной силой. Катце выключил свет, подошёл к окну, забрался с ногами на широкий подоконник и стал смотреть на метель. На Амои такого не увидишь. На Амои много чего не увидишь… Он просидел так около часа. Снежные вихри за окном завораживали. В какой-то момент в голове стало замечательно пусто. Было здорово просто смотреть на снег и ни о чём не думать… Катце пошевелился и обнаружил, что тело порядком затекло. Это сколько же я тут сижу? Посмотрел на мерцающие циферки будильника, тихо присвистнул. Внизу кто-то ходил, слышались негромкие голоса. Фурнитуры. Кано либо у себя в кабинете, либо уже спит. Нет, спит – это вряд ли. Кстати, пока не легли фурнитуры… Дик на кухне как раз заканчивал расставлять посуду. При появлении Катце он продемонстрировал своё недоумение лёгким поднятием бровей, вежливо поклонился и выразил полную готовность служить гостю своего хозяина. – Послушай, парень… Где в этом доме запасы спиртного? – Что желает господин Райтхэн? Вино, ликёры? Что-нибудь покрепче? – Что-нибудь покрепче. И побольше… «… как таблеток от жадности», - хотел было добавить Катце, однако удержался. Фурнитур с сомнением посмотрел на него, но всё же полез в недра бара и вскоре вынырнул оттуда с бутылкой виски в руках. – Самое то, - радостно сказал Катце, сцапав бутылку.- Ещё вместительную рюмку – и тогда цены тебе не будет, Дик. Получив требуемое, он шутовски поклонился ошарашенному фурнитуру и удалился со своей добычей. На втором этаже было тихо. Из-за неплотно закрытой двери хозяйской спальни в коридор падал лучик света. На глазах Катце свет погас. Рыжий фыркнул и проскользнул в свою комнату. Минут через сорок, выбравшись из ванной, до безобразия чистый и благоухающий дорогим мылом, он приступил к принятию алкоголя внутрь. Проглотить первую порцию оказалось неожиданно трудно – адское зелье обожгло горло, и Катце закашлялся. В желудке мягко взорвалась маленькая термоядерная бомба, а мир спустя совсем недолгое время обрёл замечательные краски. Но останавливаться на достигнутом не хотелось, поэтому Катце наполнил рюмку вторично. За ней последовала третья. Чувствуя, что теперь он в одиночку способен оторвать Эос от фундамента, Катце плотнее запахнул банный халат и вышел в коридор. В спальне Лероя было темно, но Катце каким-то чудом умудрился ничего не задеть. Он на ходу развязал пояс, сбросил халат на пол, а, добравшись до кровати, по-хозяйски откинул одеяло и лёг рядом с блонди. Тот, видимо, всё-таки спал, потому что вздрогнул и поднял голову, когда к нему прижались и обхватили обеими руками. Он не стал задавать всяких идиотских вопросов, не стал включать свет. Он просто тихо охнул и мгновенно сгрёб Катце в охапку. Правда, потянувшись поцеловать рыжего, блонди на мгновение замер – запах виски мог убить слона. Но это было таким пустяком по сравнению с тем, что его «малыш» сам пришёл к нему после той безобразной сцены! – Катце… Катце… рыжик мой… – Блонди… а в глаз? – еле ворочая языком, пробормотал Катце. Вместо ответа Кано зажал ему рот поцелуем. То, что происходило дальше, Катце помнил плохо. Сильные руки делали с ним всё, что хотели, тяжёлое горячее тело вдавливало в постель, жадные губы лишали возможности глотнуть воздуха… Но происходящее ощущалось как бы через слой ваты. И когда блонди снова взял его, это оказалось вполне возможно перенести… Потом были безумно нежные благодарные поцелуи, подрагивало, отходя от пережитого, большое сильное тело. Потом сильные руки бесцеремонно, но не грубо, вертели и трогали его. Да в порядке я, в порядке, уплывая на сонном облаке, думал Катце. Ты же получил, что хотел, ну и успокойся. Видимо, блонди был телепатом – последним, что ощутил Катце, был поцелуй в шею и чуть слышное бормотание на ухо: – Спи, малыш…
Донна Роза: * Катце проснулся на рассвете. Хотелось пить. Голова, как ни странно, не болела. Болели другие части тела, но вполне терпимо. Сегодня я наконец-то улетаю. Он и сам не знал, радует его это или огорчает. Ситуация могла повернуться как угодно. Он мог перебрать спиртного и отключиться. Блонди мог отыметь его так, что к утру Катце был бы не в состоянии передвигаться самостоятельно. И, в конце концов, вчера маячила ощутимая вероятность оказаться придушенным. Катце подивился собственному безрассудству, заставившему его прошлым вечером надраться для храбрости и прийти к сходящему с ума от неудовлетворённого желания блонди. И хорошо, что получилось так, как получилось. Я тебе больше ничего не должен, Лерой Кано. Рыжий осторожно пошевелился, высвобождаясь из тяжёлых тёплых объятий. На блонди, видимо, снизошёл самый крепкий утренний сон, поэтому он только что-то пробормотал. Катце снял с себя его руки, накрыл спящего одеялом и очень медленно и постепенно сел. Жить буду. В комнате было чуть светлее, чем несколько часов назад. Кажется, вон то тёмное пятно на полу – это халат. Катце повернул голову, посмотрел на спящего блонди. Тот обнимал подушку, широкая грудь мерно и беззвучно вздымалась. Блонди, наверное, знать не знают, что такое храп. Прости, Лерой, что ухожу не прощаясь. Любить тебя – слишком экстремальное удовольствие. Как ты, в бытность твою на Амои, избежал нейрокоррекции – уму непостижимо. Не удержавшись, Катце наклонился и поцеловал Кано в висок. Он позволил своим пальцам несколько секунд перебирать рассыпавшиеся по подушке шёлковые волосы, потом поднялся, стараясь не шуметь. Рыжий на ходу накинул халат, дверь постарался закрыть как можно тише. Уже в коридоре прислушался – из спальни не доносилось ни звука. Он неторопливо оделся, проверил документы и билеты, присвистнул, глядя на похудевшую пачку банкнот. Вызвал такси и уже собирался было спускаться вниз, когда дверь открылась, и Лерой Кано появился на пороге гостевой комнаты. Даже в свитере грубой вязки и потёртых джинсах блонди умудрялся выглядеть так, будто только что сошёл с обложки модного журнала. – Я полагал, что имею право хотя бы проститься с тобой, - спокойно произнёс он. – Хорошо, раз тебе так неприятно моё присутствие, я не поеду тебя провожать. Но, в конце концов, ты спал со мной эти две ночи – было так тяжело просто сказать мне «до свидания»? – Это, скорее, прозвучало бы как «прощай». Блонди шагнул к Катце и положил руки ему на плечи. – Неужели тебе было так плохо со мной? Настолько плохо, что ты убегаешь, не прощаясь? – Ты – блонди. Когда ты чего-то хочешь, ты забираешь это целиком. Я не могу быть целиком твоим. Я не вещь. В голубых глазах Кано мелькнуло удивление: – Что за ерунда? С чего ты взял, что я воспринимаю тебя как вещь? – Ты хочешь, чтобы я принадлежал только тебе. До моих чувств и предпочтений тебе нет никакого дела. Но здесь всё-таки Терра, а не Амои, и я не твой пэт. И даже не фурнитур. Блонди смотрел на Катце с каким-то странным выражением в глазах. Тоска, вот что это такое, понял рыжий. – Мы так мало были вместе, - тихо произнес Кано. – Об этом я буду жалеть больше всего. Как и о том, что ты не любишь ласковые прозвища. Засигналил комм. – Господин Кано, такси подъехало. Водитель просит открыть ворота, - доложил заспанный Оливер. – Открой. Блонди опустил руки. – Я не буду спускаться вниз – я уже сказал всё, что хотел. Счастливого пути. Он повернулся и собрался уходить. – Лерой, подожди! Полчаса назад Катце и представить себе не мог, что Кано будет так себя вести и так говорить. Он снова превратился в стопроцентного блонди – безукоризненно вежливую, просчитывающую каждый свой шаг ледышку. Катце, соответственно, вернули к фурнитурскому состоянию. Филиал Амои на Терре. Только этого не хватало. – Лерой… – Да? Блонди полуобернулся. Катце видел его вопросительно приподнятую бровь. – Я хочу с тобой попрощаться. Он развернул Кано лицом к себе. Все слова были либо слишком легковесными, либо слишком выспренними. Катце вообще не умел красиво говорить, а уж тем более прощаться – его слишком редко провожали. Он просто обнял блонди и поцеловал, умудрившись вложить в поцелуй всю сумятицу своих чувств. Сначала губы Кано оставались неподвижными, потом он ответил – так, что рыжий чуть не задохнулся. – Я люблю тебя, рыжий монгрел… Эти слова звучали в ушах Катце, когда он ехал в космопорт. Он вспоминал их, сидя в зале ожидания. Он слышал их, глядя в иллюминатор на постепенно уменьшающийся в размерах диск Терры. Тебя страшно любить, блонди… И страшно понимать, что я, кажется, тоже тебя люблю…
Селен Росава: Ты сказала автор не знал, куда деваться от своей сентиментальности А не нужно это. Почему мы так все боимся описывать чувства, опасаясь что кто- то напишет, "Розовые сопли". Меня всегда такие дураки раздражали. Человек всю жизнь живет чувствами. Разум это уже второе. Любовь одно из самых сильных чувств. Из меня критик никакой. Не умею я критиковать такие прекрасные рассказы. Просто скажу, что читаю твои вещи, и все они проходят через сердце, заставляя чувствовать. Я тебе очень благодарен за твои произведения. Глубокие, чувственные и действительно прекрасные. Кстати мое личное мнение, что продолжения здесь не нужно. Здесь уже все есть. Это законченная красивая новелла, и никак не меньше. Хотя возможно я и ошибаюсь, и ты напишешь нечто такое, чем я так же с удовольствием зачитаюсь. Спасибо тебе большое. Я надеюсь что увижу еще здесь много написанного тобой. И не только по Анку, так как слово творчество гораздо шире:)) Жду с нетерпением.
Донна Роза: Сел, какой большой замечательный коммент!))) Спасибо. Но продолжение, думаю, всё-таки будет.)))
Селен Росава: Донна Роза Жду:))))
Принц: Прочитал. Сказать "понравилось" это значит ничего не сказать. Давно хотелось чего-то подобного почитать. Спасибо и жду продолжения.
Донна Роза: Принц, спасибо!))) Не обещаю, что продолжение будет скоро, но постараюсь.
Morales: Знаете, собственно говоря, я плакал. Вот читал и плакал. Потому что и прикосновение читал... но Катце! Надо же такой надлом описать! А я думал, я разучился плакать над книгами...
Донна Роза: Мама... Morales, простите... Совершенно не было в мыслях, что этот фик заставит кого-то плакать. Но мне кажется, что надлом был в "Прикосновении", а потом Катце вроде как пришёл в себя.
полная версия страницы